Волчья натура - Страница 55

– Агент Японокитая, текущий псевдоним Панда. Настоящее мое имя, полагаю, вам совершенно ни к чему.

По-русски китаец говорил безукоризненно.

– По соглашению правительств наших стран вы обязаны сообщить все, что посчитаете важным, относительно предстоящей операции. Сообщить мне. Я вас внимательно слушаю.

Шарпей, нимало не смущаясь, парировал:

– Вряд ли я располагаю информацией которая вам, полковник еще неизвестна.

Золотых поморщился. Конечно. Никто не хочет выбалтывать тайны даже сейчас. Чертова политика, каждый тянет воз в свою сторону, в то время как волки действуют слаженно, словно единый организм. Обидно, черт возьми! До чего обидно!

Но вслух Золотых ничего, разумеется, не сказал.

– Вы агент-одиночка?

– Да.

– Есть какая-либо специализация? Пожелания относительно вашего участия в операции?

– Я бы попросил определить меня в передовую ударную группу, полковник, – с достоинством попросил шарпей. – Если хотите, можете проверить меня в спортзале и на тренажерах.

– Проверим, – кивнул Золотых. – Обязательно проверим…

Он вызвал Михеича и перепоручил ему очередного иностранного агента. До сегодняшнего дня – соперника и объект повышенного внимания. Цель контрразведчика. Теперь – почти коллегу.

Все вставало с ног на голову.

* * *

По мере приближения к зданию службы безопасности кордоны становились все плотнее и все многочисленнее. И проходить их стало невероятно трудно. Генрих инстинктивно старался подойти к цели как можно ближе, и сдаться в самый последний момент. Потешиться последней иллюзией свободы.

Но дойти ему все же не дали. Даже на нужную улицу свернуть не получилось: из-под арки слаженно вынырнули четверо спецназовцев в родимой европейской форме. Генрих когда-то сам такую носил: во-первых, в спецшколе, а во-вторых во время практики. Целых полгода.

Ребята-спецназовцы привычно наставили на прохожего длинноствольные иглометы. Старший, долговязый капрал-ризеншнауцер, на неплохом русском предложил показать документы.

Генрих, держа руки на виду, негромко сообщил капралу:

– А ночка-то темная выдалась. И много кто может выйти из темноты.

Патрульные сразу же напряглись; капрал подобрался, облизал губы, и ответил тоже условной фразой:

– Все, кто выходит, уже неопасны. Опасны те, кто остается.

Генрих кивнул:

– Ведите. Да, и можно мне руки опустить? Я, понятно, вооружен, но даже доставать ничего не собираюсь.

– Вообще-то мне приказано оружие изымать, – сказал капрал. – Простите, а вы какую страну… представляете?

Генрих усмехнулся:

– Европейский Союз. И форма ваша, ребята, мне знакома. Сам такую таскал. В Брюсселе… и потом.

Капрал сразу повеселел.

– Не буду я у вас оружие отбирать!

«Ну и дурак, – равнодушно подумал Генрих. – Во внешнюю разведку тебя точно не возьмут. Так и будешь всю жизнь капральствовать да патрули водить.»

– Спасибо, – сказал Генрих капралу. Мысли никак не отразились на его лице.

Впрочем, это неприятно, когда кто-то выворачивает тебе карманы и хлопает по бокам в поисках игломета. Лучше без этого.

– Руди! За старшего! – велел капрал кому-то прячущемуся в подворотне, и снова повернулся к Генриху:

– Следуйте, пожалуйста, за мной.

Трое крутоплечих ребят потащились за ними следом.

К зданию и в само здание их пустили без проволочек, но зато внутри, перед лифтом и на этаже, пришлось дважды показывать свой липовый паспорт. Центр, скорее всего, сообщил данные этого паспорта сибирякам, и те бдили, чтоб кто-нибудь посторонний не притворился единственным агентом-европейцем. Людей в здании было много; кто в штатском, кто в форме сибирских пограничников, кто в родимых европейских комбинезонах…

Капрал ввел Генриха в довольно скромный кабинет, козырнул и доложился грузному полковнику-лайке, который почему-то носил мундир даже по летней жаре.

– Господин полковник, у нас агент Европы. Сдался патрулю на улице Сибирской, выразил полное желание сотрудничать. Проверку прошел, все уровни.

– Добро, капрал. Можете быть свободны.

– Есть…

Капрал козырнул, повелительно качнул головой и его ребятки стали по очереди вытряхиваться за дверь.

Кроме полковника в кабинете находились трое штатских: один пожилой со смутно знакомым лицом, и двое помоложе, приблизительно Генриха лет.

– Я – полковник Золотых, руководитель новой единой программы, – в который уже, наверное, раз за сегодня повторил полковник. – Представьтесь, пожалуйста.

– Генрих Штраубе, агент внешней разведки Европейского Союза. Сегодня утром получил приказ поступить в ваше распоряжение. Я весь ваш, полковник.

– Штраубе! – оживился второй пожилой. – Правая рука Манфреда Шольца! И вероятный его преемник!

«Преемник? – удивился Генрих. – Что за новости? Шольц что, в отставку собрался?»

А даже если бы и собрался – молод еще Генрих, чтобы претендовать на столь высокую должность. Штатский определенно что-то путал.

– Не хотите ли сообщить что-либо важное? – справился полковник с легким нажимом. – Возможно, вы располагаете данными, которые неизвестны нам?

Генрих пожал плечами:

– Сомневаюсь, что мне известно больше, чем вам, полковник. Вкратце ситуация такова: я ничего не успел сделать в Алзамае, и, вдобавок, с первых же часов остался без напарника. Кто его вывел из строя я выяснил, но не выяснил кого он представляет; кроме того я запомнил вероятного наблюдателя и если увижу его, непременно узнаю.

– Степа! – полковник выразительно взглянул на одного из безопасников помоложе. Тот немедленно сел за компьютер, вскрыл фолдер, называющийся почему-то «Ашгабат» и вытащил на экран фотографию.